– Но почему она здесь сидит? Ведь это запрещено, и почему тот мужчина разговаривает по какому-то смешному телефону?

– Это портативная рация, моя дорогая. Думаю, она упала в обморок, но это совершенно не наше дело. Посмотри, отсюда виден внутренний купол. – Голоса стихли, но я еще долго слышала стук башмаков по железной лестнице.

Первый мужчина опять стал трясти меня за руку.

– Пошли, лапочка, ты можешь подняться на ноги? Ты боишься высоты? Я знаю, что некоторым здесь бывает немного страшно. Спускаться гораздо тяжелее, чем подниматься. В этом твоя проблема?

Было проще позволить ему думать, что так оно и есть, и потому я коротко кивнула. В его голосе почувствовалось облегчение; с такими случаями он, по всей вероятности, сталкивался и прежде.

– О’кей. Давай тогда поднимемся на ноги. Реджи, – позвал он мужчину постарше. – Мы собираемся спуститься вниз. Я пойду впереди, а ты сразу за ней.

Я позволила помочь мне встать, а затем оба мужчины за руки повели меня по лестнице. Я старалась ни о чем не думать: вот еще одна ступенька, вот ограждение, за которое можно взяться, вот еще один поворот. Когда мы дошли до уровня Каменной галереи, я попыталась объяснить мужчинам, что со мной все в порядке, но они были твердо намерены довести меня до выхода из собора. Может, они боялись, что я прыгну вниз. Впервые в жизни такой исход показался мне привлекательным – нет будущего, но нет и боли. И все же я продолжала идти вслед за первым мужчиной.

Но когда мы наконец дошли до огромного, похожего на шахматную доску пола на первом этаже, они и не подумали отпустить меня. Один из них подвел меня к ряду стульев и настоял на том, чтобы я села, другой же, с портативной рацией, исчез в толпе. Мой сопровождающий попытался заговорить со мной то на одну тему, то на другую, но я не могла заставить себя мило болтать. Какое-то время мы сидели в молчании, и я очень старалась не думать о том, что может происходить вокруг меня, что могут видеть и слышать дерджи. Однако сегодня им нечего было украсть у меня.

Наконец вернулся второй мужчина, рядом с ним шла пожилая женщина в рясе. Первый мужчина встал:

– Теперь все будет хорошо, мисс. Достопочтенная Уотерс удостоверится, что у тебя все о’кей.

– У меня и так все о’кей, – запротестовала я, не желая ни с кем разговаривать, но, когда я захотела встать, достопочтенная Уотерс положила мне на плечо свою удивительно твердую руку. Она показалась мне смутно знакомой, и я вдруг поняла, что это та самая старуха, что наблюдала за мной в Шепчущей галерее, когда я приходила туда в прошлый раз и познакомилась с Оливией.

– Можешь уделить мне несколько минут? – ласково спросила она, усаживаясь рядом со мной. Я пожала плечами и откинулась на спинку стула. – Спасибо. Я, как ты уже знаешь, достопочтенная Уотерс. А ты?..

– Алекс, – пробормотала я, не желая сообщать о себе никаких сведений, кроме самых основных.

– Рада познакомиться с тобой, Алекс. Видишь ли, мои коллеги очень разволновались по твоему поводу и подумали, что, может, ты захочешь поговорить со мной.

– Это очень мило с их стороны, но я ни о чем не хочу разговаривать.

Но ее было не так просто сбить с толку.

– Дело в том, что… ну, им показалось, что тебя расстроило вовсе не вертиго.

Я снова пожала плечами в надежде, что она поймет мой намек.

– Они испугались, что ты хочешь нанести себе какой-то вред, хочешь, например, спрыгнуть с высоты вниз. – Она немного помолчала. – Тебя что-то беспокоит?

Я посмотрела ей в лицо, полное заботы о совершенно незнакомой ей девушке, и чуть было не рассказала обо всем, просто чтобы облегчить душу. Я даже набрала в грудь побольше воздуха, но потом поняла, что она сочтет меня сумасшедшей. И я крепко сжала губы и отрицательно покачала головой, а одинокая слеза тем временем проделала свой путь по моим соленым щекам.

Она будто поняла, что возможность узнать у меня правду упущена, и, тихо вздохнув, взяла мою руку и стала легонько поглаживать ее.

– Ты не должна копить все в себе, Алекс, что бы это ни было. Иногда нужно поделиться с кем-нибудь.

– С… спасибо за предложение, достопочтенная, но я ничего не хочу вам сказать.

– Мне не хочется отпускать тебя вот так. Готова поклясться, что мысли у тебя сегодня не самые светлые.

Не надо быть ясновидящей, чтобы догадаться об этом; достаточно было просто посмотреть на меня, чтобы понять: день мне выдался не из легких.

– Все будет хорошо, – запротестовала я. – Я просто немного расстроена, вот и все. – Я вытерла пальцы о щеки, надеясь смахнуть ту последнюю слезу, чтобы выглядеть не такой уж измученной.

– Ну, как скажешь, дорогая. – Она снова погладила меня по руке, а затем полезла в свою объемистую рясу. И достала оттуда маленькую белую карточку. – Возьми мой номер телефона, если захочешь поговорить, не стесняйся звонить в любое время.

Я взяла карточку и сделала вид, что внимательно читаю ее, хотя сквозь слезы ничего не могла разобрать. Было бы грубо отказаться от нее, но я всегда могу сунуть эту визитку в первую попавшуюся урну.

– Спасибо, – сказала я как можно искреннее, – обещаю вам подумать над этим. – Я улыбнулась, как могла, то есть чуть растянула губы, а затем встала. Она сделала то же самое.

– Я провожу тебя до двери, – заявила она, шагая вслед за мной, когда я направилась по длинному нефу к выходу. Собор до сих пор был переполнен людьми, и вместо обычной тишины здесь стоял все возрастающий гул голосов. Пока мы шли к выходу, мне в нос ударил вдруг запах сосисок. У меня под ногами была латунная решетка, а под ней, как оказалось, находилось кафе. От этого запаха мне стало почти что плохо, и я ускорила шаг насколько это было возможно, учитывая окружающую толпу. Достопочтенная Уотерс, несмотря на свой возраст, не отставала от меня. И наконец я добралась до турникета на выходе.

– Еще раз спасибо за ваше предложение, – сказала я, наконец посмотрев ей в глаза. И меня поразило то, что они были полны понимания.

– В любое время, Алекс, я говорю это буквально. И, пожалуйста, сохрани карточку – может статься, она тебе пригодится.

Я коротко кивнула, не в силах оторваться от ее взгляда.

– Запомни, девочка: в мире очень много несчастных душ. Но надо верить. – И она ушла, в последний раз сжав мне на прощание руку, и быстро затерялась в толпе.

Что она хотела этим сказать? Я прокручивала в голове ее фразу, возвращаясь в безумную активность и жару вне собора. Карточку я держала в руке и, проходя мимо первой на моем пути урны, собралась было выбросить ее. Но что-то словно остановило меня. У меня было неясное чувство того, что достопочтенная Уотерс знает что-то такое, чего не знаю я. И, засунув карточку в задний карман джинсов, я пустилась в обратную дальнюю дорогу к Ватерлоо.

Пустившись в долгий путь домой, я позволила себе впасть в состояние оцепенения. Я не хотела думать о том, что мой план провалился, что я так и не смогла увидеть Кэллума. Побаловав себя надеждой, я теперь чувствовала себя еще хуже. Спустившись с Лудгейт-хилл, я хотела было перейти дорогу, чтобы пойти по Флит-стрит по другую ее сторону, когда поняла вдруг, где нахожусь. Прямо под моими ногами, где-то под мостовой, текла река Флит.